В конце января коллектор запустил коктейлем Молотова в окно комнаты должника. Попал в детскую кроватку. Тема выбивания долгов стала одной из главных в стране, долговые сводки напоминают военные, а в последнее время все чаще сообщается, что должники нападают на коллекторов. Проблема и вправду глобальная: более половины трудоспособного населения страны в сумме взяли в банках 11 триллионов рублей. И каждый восьмой уже просрочил платежи, то есть стал потенциальным клиентом коллекторских агентств. К тому же самые большие исторические потрясения всемирной истории можно описывать как классовый конфликт заемщиков и безнадежных должников. Политики ответили быстро и формально: в Госдуму внесены три законопроекта о коллекторской деятельности. Достаточно ли этого, чтобы остановить насилие?

У входа в новосибирское метро висит фото годовалого ребенка с подписью: «Скоропостижно скончалась доченька Анны и Антона. Помним, любим, скорбим». Глаза ребенка заклеены черной лентой. Этот креатив — результат работы коллекторов из микрофинансового агентства «Быстро деньги», за который полиция Ленинского района Новосибирска возбудила уголовное дело о клевете.

С Дашей, дочерью Антона и Анны, все в порядке. Таким способом коллекторы хотели напугать родителей и заставить вернуть долг в 15 тысяч рублей, взятый под 700% годовых.

— Антон на годик, ко дню рождения Дашки, купил ей теплых вещей, — рассказывает Анна. — Думали, погасим кредит с его зарплаты на стройке, а стройку остановили и не платят.

О существовании такого способа занять денег Антон и Анна узнали из «бегущей строки» на местном канале.

Когда поняли, что не могут расплатиться, попросили отсрочку платежа. В ответ коллекторы разместили в социальной сети «ВКонтакте» фотографию и номер телефона Анны с предложением «досуга состоятельным мужчинам». Мобильный телефон пришлось отключить. Тогда кредиторы стали звонить на домашний, спрашивая: «Где выручка?» Но в полицию Анна пошла только после того, как некролог ее ребенку развесили по всей улице.

— Я от мамы обо всем узнала, — неохотно вспоминает она. — Ей на работе начали соболезновать.

Сначала участковый отказал в возбуждении, но потом материалы изучила прокуратура.

Вообще коллектор – необязательно рекетир. В идеале это финансовый консультант, который должен не доводить человека до отчаяния, а, напротив, помочь найти выход из ситуации: предложить новый график платежей, снизить сумму платежа, порекомендовать какие-то разумные шаги. Так и бывает в странах, где деятельность коллекторских агентств регламентирована законом. В России подобный бизнес существует 12 лет, и государство до сих пор его не регулировало.

Одним из первых собственными коллекторами еще в 2001 году обзавелся банк «Русский стандарт». После щедрой раздачи кредитов перед ним встала проблема возврата денег. В банке создали отдел, который занялся общением с должниками. А спустя три года в России появилось первое коллекторское бюро — «Финансовое агентство по сбору платежей».

Его директор Александр Морозов говорит от лица тех, кто платит вовремя. Говоря о тех, кто не платит, он переходит на «вы».

— Есть перечень минимально необходимых вещей, которые отобрать нельзя: мы социальное государство, — объясняет он, что может забрать пристав по решению суда. — Но в случае с ипотекой, например, квартиру у вас все равно отберут.

— У них.

— У вас, у вас! У неплательщиков.

По первому образованию Александр переводчик-референт с английского и испанского. Но работать сразу же пошел в финансовую организацию, фонд «США–Россия», начал заниматься кредитными программами, получил MBA. В 1997-м занялся первой в России программой кредитования малого бизнеса и первыми автокредитами для физических лиц.

— Именно в этот момент появился банк «Русский стандарт», — говорит Морозов. — В 1998-м кризис нас первый накрыл. Кредиты были валютные. Эффект чем-то напоминал историю с нынешней валютной ипотекой. То есть вы платите кредит, машина уже почти ваша, а тут остаток по кредиту вырастает так, что даже продав машину, вы не расплатитесь! Такая особенность была.

— Как все разрешилось? Было ли найдено конструктивное решение?

— Точно так же был некий накал. Точно так же какие-то договоренности. Пытались найти одно решение на всех, но быстрее находились решения под каждого конкретного человека. Кто-то отдавал машину и переставал быть должен. Если машина по оценке банка была приблизительно равна остатку по кредиту, то банк шел на уступки.

— Вы пострадали от этой ситуации?

— Нет, как ни странно, даже выиграл. У нас зарплаты были в долларах.

— Как дальше пошли ваши дела?

— Потом после фонда пришел в «Альфа-банк Экспресс», делали первый розничный банковский проект вместе с «Сити-банком». Я отвечал за кредитные продукты, выпускали первые кредитные карты, кредиты в точках продаж, догоняли банк «Русский стандарт». И уже становилось понятно, что возникает просроченная задолженность, с ней надо как-то работать... Тут консультанты сказали: «Слушайте, Александр, вы отвечаете за кредиты, поищите на рынке компании, которые профессионально этим занимаются». Но не нашлось таких компаний! Шел 2003–2004 год. Вот тогда, — Морозов щелкает пальцами, — возникла предпринимательская идея. Когда казалось, что можно сделать полезное для родины и в то же время заработать денег.

— Вы поняли, что есть свободная ниша.

— Да, свободная и в то же время востребованная услуга, и она работает. Я поговорил с американскими банкирами, пространно их проинтервьюировал, все складывалось. Мы запустили семейный бизнес — первое профессиональное коллекторское агентство в России.

Он даже называет дату: 9 августа 2004 года.

За 12 лет рынок разросся до 800 компаний (по другим данным — до 1000) и занял в общественном сознании примерно то место, которое прежде отводилось браткам из 90-х — в кожаных куртках, с битами и паяльниками.

Почему так получилось? В частности, потому, что на выездное взыскание агентства предпочитают отправлять бывших военных и полицейских. Понятно, что от таких финансовых консультантов совет можно получить только один — скорее вернуть банку деньги.

В реальности структура бизнеса очень неоднородна. Часть агентств пытается установить правила ведения бизнеса: таких около тридцати, они входят в Национальную ассоциацию профессиональных коллекторских агентств.

Других более семисот, они занимают 15% рынка и никак не регулируются.

Первые борются со вторыми и не прочь присвоить себе 15-процентный сегмент рынка.

Как признаются сами коллекторы, чем меньше долг, тем жестче его будут выбивать из должника. Методика работы — от назойливых звонков и устных угроз до проколотых шин и избиений. Особенно опасно связываться с микрофинансовыми организациями: они обычно сотрудничают с наименее цивилизованными и наиболее лихими «финконсультантами». Каждая третья жалоба в Службу Центробанка по защите прав потребителей финансовых услуг связана с работой коллекторов. Прокуратура, дважды проводившая проверки в этом сегменте, сделала вывод, что работа агентств весьма напоминает преступную деятельность.

В среде коллекторов и антиколлекторов существует много мошеннических контор.

— Бывает, что антиколлекторы и черные коллекторы работают вместе, — рассказывает директор НАПКА Борис Воронин. — Сначала вы попадаете на взыскание и у вас требуют деньги с угрозами, потом появляется антиколлектор, который за 20 тысяч рублей обещает помочь, а потом он исчезает и снова появляется черный коллектор. То есть это такой способ дважды собрать деньги с должника.

По данным агентства Fitch, в России долги по кредитам имеют 40 миллионов человек. Более половины трудоспособного населения страны в сумме взяли в банках 11 триллионов рублей. И каждый восьмой уже просрочил платежи, то есть стал потенциальным клиентом коллекторов. Это вдвое больше, чем в 2014 году. В кризис количество должников растет. Собственно, это и подтверждает Центробанк: только за январь 2016 года физические лица просрочили на 2,1% больше выплат, юридические лица — на 12,1%.

Однако россияне продолжают брать кредиты и теперь уже идут за деньгами не в банк, а в микрофинансовые организации, где ставки доходят до 880 процентов годовых.

Кстати, с кризисом именно микрофинансовые организации стали активнее отдавать своих должников коллекторам. По данным крупного коллекторского агентства «Секвойя», если в 2014 году МФО провели 9 тендеров по продаже долгов, то в 2015-м их было уже 22. В целом же только за последние полтора года МФО и банки передали коллекторам просроченные задолженности более 400 миллиардов рублей.

В ночь на 27 января бывший полицейский, а ныне коллектор швырнул бутылку с «коктейлем Молотова» в дом должников — и попал в детскую кроватку. Двухлетний ребенок получил ожог половины тела. Его 56-летний дед взял в долг четыре тысячи рублей, отдал двадцать тысяч, а требовали с него сорок.

Сразу же в Госдуму были внесены три законопроекта, резко ограничивающие работу коллекторских агентств, — от «Справедливой России», ЛДПР и Совета Федерации.

Последний и четвертый по счету законопроект внесли председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин и спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.

После случая в Ульяновске депутаты заксобрания Ульяновской области просили их скорее принять закон, регулирующий работу коллекторов. С аналогичной просьбой выступил Госсовет Крыма: там долги взыскивают коллекторы сразу двух стран, России и Украины.

Объединяя в себе основные положения предыдущих законопроектов, новый закон запрещает коллекторам применять физическую силу, вредить имущество, угрожать должнику и оказывать на него психологическое давление, а также вводить в заблуждение.

Кроме того, коллекторам не разрешается общаться с родственниками и коллегами должников, публиковать информацию о человеке и сообщать ее третьим лицам. Передать персональные данные взыскателю кредитор сможет только после личного согласия должника. Должник вправе в любой момент отказаться от разговора с коллектором или выбрать своего представителя.

Долгое время работа коллекторов вообще никак не регулировалась. Методы выбивания долгов ограничивало исключительно правовое поле РФ, но и на него коллекторы смотрели сквозь пальцы. И только 1 июля 2014 года в силу вступил «Закон о потребительском кредитовании».

Это был первый документ, очертивший рамки легальной работы коллекторов. Он запретил взыскателям звонить и отправлять sms-сообщения должнику с 22.00 до 8.00 в рабочие дни и c 20.00 до 9.00 по выходным. В остальном серьезных изменений в работу коллекторов закон не внес.

Роспотребнадзор критиковал его за то, что ни прав, ни обязанностей коллекторов обозначено не было, а кроме того, отсутствовало определение их деятельности. Чиновники утверждали, что банки вообще не имеют права передавать коллекторам информацию о своих клиентах, нарушая таким образом банковскую тайну.

Через полгода президент страны Владимир Путин, выступая на форуме ОНФ, заявил, что правоохранительные органы должны контролировать коллекторов с их «незаконными методами вытряхивания денег».Следующим летом Совет безопасности объявил, что бороться с произволом коллекторов должны не только правоохранительные органы, но и Центробанк.

В итоге в Госдуму внесли еще несколько поправок, ограничивающих работу коллекторов, однако ни один из проектов не был принят. И вот только сейчас законодатели заторопились. Почему?

За ответом на этот вопрос «РР» обратился к председателю Государственной Думы и соавтору наиболее перспективного законопроекта Сергею Нарышкину.

— Первая причина — это значительный, практически взрывной в последние годы рост задолженности по кредитам, выданным физическим лицам, — отвечает Нарышкин. — И вторая — массовое нарушение прав должников со стороны организаций, занимающихся возвратом таких долгов, по сути, их «выбиванием» откровенно криминальными методами из бандитской практики 90-х. Ситуация сложилась столь острая, что мы с Валентиной Ивановной Матвиенко посчитали нужным оформить законодательную инициативу именно за подписью председателей обеих палат парламента России.

Роспотребнадзор выступил против попытки узаконить коллекторский бизнес, ссылаясь на «высокий уровень потребительской задолженности» и «недобросовестные практики со стороны коллекторов». А Валентина Матвиенко предложила остановить работу коллекторов до принятия законопроекта.

Банки высказались в том духе, что это убьет и без того подвисший рынок кредитования. Национальная ассоциация профессиональных коллекторских агентств заявила, что запрет только оживит черных коллекторов.

Новосибирский программист Евгений Пятковский разработал приложение для смартфона «Антиколлектор». Он не задолжал по кредиту — просто его теща купила в салоне связи сим-карту, которая раньше принадлежала кому-то другому. Теще, а потом и всей семье стали активно звонить. Требовали, чтобы они как-нибудь разыскали должника и заставили его заплатить.

Это так надоело Пятковскому, что он взял и написал программу, которая добавляет номера коллекторов в черный список — списки обновляются на всех смартфонах, где установлено приложение. Если коллектор позвонил кому-то со своего телефона, больше с этого номера он уже никому не дозвонится.

Когда приложение скачали три тысячи пользователей, анонимные коллекторы начали угрожать Евгению сжечь квартиру, а Национальная ассоциация профессиональных коллекторских агентств (НАПКА) обратились в Google с просьбой удалить приложение. Евгений был уверен, что эту просьбу проигнорируют, но приложение все же удалили: за то что автор добавил кнопочку «помочь проекту» и не делал отчислений Google. Тогда Пятковский сделал приложение платным, по 30 рублей: 9 рублей — Google, 21 — себе. Количество скачиваний переросло за сто тысяч.

Но на этом программист не остановился и через три месяца, в апреле прошлого года, создал Первое социальное антиколлекторское агентство Евгения Пятковского, сокращенно ПСАКА. За год франшизы открылись в 24 городах.

Евгений рассказывает страшные вещи.

Осенью 2014 года в Перми двое коллекторов забили до смерти 28-летнего Никиту Пальянова. Вместе с товарищем, который взял в долг у МФО «Дам деньги» тысячу рублей и через пару месяцев оказался должен 300 тысяч, Никита пришел на встречу, где его жестоко избили взыскатели. Через шесть дней, утром 4 октября, Никита умер в реанимации медсанчасти No 9. Оба «взыскателя» получили тюремные сроки. Суд постановил взыскать в пользу матери Никиты 700 тысяч рублей с его убийц.

В Новосибирске криминальный тип по кличке Колба пригрозил матери больного ДЦП ребенка, взявшей микрозайм на лекарства и просрочившей три месяца выплат, что промедление может стоить ей жизни. Заемщики решили проучить Колбу, рассказывает Пятковский, но случайно напали на другого. С разрывом легких он попал в больницу. Тогда они выяснили, где находится гараж Колбы, и заминировали ему джип. Но тот что-то заподозрил и вызвал полицию. Теперь заемщикам грозит срок за хулиганство и терроризм.

Ситуация перевернулась с точностью до наоборот. В Новосибирске это назвали «обраткой».

— «Обратка» только набирает темпы, — говорит Пятковский. — И тут я меньше всего готов обвинять коллекторов. Их разнузданность — следствие бездействия полиции. Сколько раз в практике нашего агентства случалось: полицейские отказываются возбуждать уголовное дело по факту телефонных угроз коллекторов! Просто потому, что, с их точки зрения, нет состава преступления. Но когда в прошлом году в Красноярске коллектор по телефону запугивал высокопоставленного полицейского, нашлись сразу две статьи и два состава преступления — угроза убийством и угроза представителю власти.

Любопытно, что с этим согласен и антагонист Евгения, директор Национальной ассоциации профессиональных коллекторских агентств (НАПКА) Борис Воронин:

— Если у нас заработают полиция и судебная система, то коллектор превратится в юриста, который обслуживает дела. Будут предлагать реструктуризацию долга, — говорит он.

Программист и антиколлектор Евгений Пятковский стоит на прочных социалистических основаниях. Пусть заемщик и обязан вернуть долг, считает он, но и банк пусть несет ответственность за то, кому и что он выдает. А на практике огромные кредиты выдают чуть ли не безработным. В ПСАКА Пятковского есть рекордсмен: клиент, который взял 27 кредитов на 6 миллионов рублей.

— Чем вы можете помочь человеку, который взял кредит на 6 миллионов?

— Рекомендуем не платить. В Новосибирске прожиточный минимум — около 11 тысяч рублей. Клиент встает на биржу труда, она не дает прожиточного минимума. Он подает заявление в суд об отсрочке исполнения решения суда по кредитам. Мы знаем, как оно может подаваться: бесконечно — столько раз, сколько надо заявителю.

— А надо ли помогать человеку, который набрал кредитов на 6 миллионов?

— А банкам надо выдавать 27-й кредит одному и тому же должнику? — вопросом на вопрос отвечает Пятковский. — Банк говорит: «Долг платежом красен». Но когда он сам банкротится, его учредители почему-то не бегут возвращать долги вкладчикам.

«В связи со сложной макроэкономической ситуацией в стране на протяжении всего 2015 года платежеспособность населения падала (реально располагаемые доходы упали на 5% при росте инфляции в 12,9%), а вместе с тем снижался и показатель эффективности возврата задолженности», — анализируют ситуацию коллекторские агентства.

Виталий Сухинин, замначальника пресс-службы банка ВТБ24, говорит, что четкий портрет должника составить сложно:

— Платежеспособность зависит не от возраста, пола или социальной группы. Определяющим критерием является стабильность предприятия, на котором работает человек, дальнейшее зависит уже от его личной платежной дисциплины.

Банки взаимодействуют с коллекторскими агентствами двумя способами: по агентской схеме и в части цессии. Агентская схема означает, что кредиты с небольшой просрочкой передаются во временное управление агентству за комиссию: у этих клиентов все еще может наладиться, и через 3–4 месяца обслуживание кредита вернут в банк.

— Передавая долги в агентства, банк снижает себестоимость продуктов и в конечном счете — цену продуктов для своих клиентов,— говорит Виталий Сухинин.

Цессия — продажа безнадежных долгов. Клиенты не платили уже столько, что банк фактически записывает эти суммы в издержки и продает коллекторам.

— Продажа долгов в агентство позволяет очистить баланс банка и снизить затраты на операционное обслуживание кредитов клиентов, которые себя дискредитировали, — добавляет Виталий Сухинин. — Сегодня коллекторские агентства являются неотъемлемой частью финансового сектора и дают банкам возможность, концентрируясь на наиболее важных для них долгах, обеспечивать высокую эффективность взыскания по всему портфелю проблемных активов.

— Важны ли для банка методы работы коллекторов? Что предпринимает банк, если узнает о незаконных методах работы коллекторов со своими бывшими клиентами?

— Банк осуществляет регулярный тщательный контроль качества работы коллекторских агентств, — говорит Виталий Сухинин. — Любое нарушение требований банка может повлечь полное отстранение коллекторского агентства от работы с клиентами банка.

Катерина живет в Подмосковье, работает дизайнером. Она взяла кредит в банке «Хоум Кредит», чтобы расплатиться с долгами. Ежемесячный платеж составлял 20 тысяч рублей. Но в прошлом году заказы по линии дизайна провалились на четыре месяца. И Катерина решила, что можно пока не платить.

— Сначала из банка звонили два-три раза в день, я объясняла ситуацию, просила дать отсрочку и некоторое время меня не беспокоить, но они, естественно, не переставали. Я не думала, что все так серьезно. Потом ко мне домой пришел сотрудник банка «Хоум кредит» и принес бумажное извещение о скорой передаче задолженности в агентство. И предупредил между слов: мол, вы знаете, коллекторское бюро не будет шутить, разнесут полдома. Я опять не придала его словам значения, но через несколько дней мне позвонили с незнакомого номера. Начали с угроз и оскорблений, говорили грубо, требовали отдать все немедленно: «быстро вноси за четыре месяца». Я бросила трубку и перестала отвечать.

Катерина получила три письма от банка, поговорила со знакомым юристом, который сказал, что если не выходить на связь, будет только хуже: придут коллекторы, а если начнется суд, то и приставы. Сначала она стала отвечать на звонки, а потом ситуация с работой улучшилась, и ее кредит вернулся в банк.

Директора Финансового агентства по сбору платежей Александра Морозова такая история задевает лично.

— Отрасль взыскания находится в эпицентре финансово неграмотных людей и ежедневно проводит сотню тысяч разговоров с самыми, по сути, финансово необразованными нашими согражданами! — сердится он.

— Вы чувствуете, что несете им образование?

— А как же. По принципу: на грабли наступил, в следующий раз подумаю.

Он очерчивает в воздухе систему координат: вместо Х и Y — «могу» и «хочу», с другой стороны — «не могу» и «не хочу». В эту плоскость, разделенную на четыре квадрата, коллекторы заключили мир людей, как они его понимают. Здесь существует четыре типа личности, различающихся исключительно своим отношением к необходимости вернуть кредит: «могу и хочу», «не могу, но хочу», «могу, но не хочу», «не могу и не хочу».

Первая, самая «качественная» группа к коллекторам не попадает, и, работая с остальными тремя, они постепенно становятся мизантропами. Для каждого типа предусмотрены свои методы работы. Реструктурирование долга — тому, кто «хочет, но не может». Процедура банкротства — тому, кто «не хочет и не может». Суд — тому, кто «может, но не хочет».

— Дальше есть градация: временные финансовые сложности, постоянные финансовые сложности. Рисковые аналитики используют более тонкие стратегии. Есть еще статистика: каждый из должников в прошлом вел себя более или менее одинаково.

Первый контакт с должником проводят сотрудники контакт-центр, чаще всего — девушки.

— Жизненный опыт, как правило, приходит с годами, - говорит Александр Морозов. — Но все же во время первого разговора мы пытаемся поставить диагноз, что у человека не так. Временные сложности: не рассчитал, не дали получку или бонус. Или уволился с одного места, но уже есть другое. Болезнь родственников, когда нужно срочно внести деньги, которые отводились на погашение. Или постоянные сложности, когда происходит серьезное зависание, человек долго не может найти работу.

— Временные — это сколько, месяц или два месяца не платил?

— Если был единоразовый сбой, это временная ситуация. Если человек говорит: край, я совсем потерял здоровье или меня уволили — вторая ситуация. Если он бросает трубку или говорит «Шли бы вы!» — это уже третья ситуация.

— Но ведь он может так себя вести и потому, что находится в крайне тяжелом положении. Как вы определяете, что с ним?

— Давайте так договоримся: жизнь каждого человека уникальна. Дать точный диагноз каждому из 25 миллионов неплательщиков в Российской Федерации достаточно сложно. Поэтому все, что можно сделать, — это аккуратно их сегментировать.

— Сколько раз нужно пропустить платеж, чтобы попасть в долговой портфель?

— Как правило, после двух или трех пропущенных платежей. До этого банк полагает, что вы клиент порядочный, у вас просто что-то не так. Есть некий предел, за которым расходы на общение с вами становятся выше, чем вероятность того, что вы останетесь клиентом. И формируется долговой портфель.

— За какой процент стоимости вы покупаете его у банка?

— Вам предлагают купить актив, а вы как покупатель говорите: сколько я взыщу с этого портфеля? Статистика показывает, что люди заплатили мне всего 3%. То есть я понимаю, что мне предлагают сто тысяч, из которых люди вернут только три.

— Давайте посчитаем? Допустим, вы приобрели портфель первичной стоимостью в миллиард. Вы прикидываете, что получите с него три миллиона — три процента.

— Очень плохая математика!

— И за сколько тогда вы купите его у банка?

— Как правило, приблизительно за половину от того, что по прогнозу можно с него взыскать. Даже чуть меньше.

— Значит, заплатите банку полтора процента? Полтора миллиона.

— Есть прогноз, сколько я взыщу в течение двух лет. Я несу расходы по взысканию, выплатам зарплат, рассылке sms и писем. Я покупаю, чтобы что-то заработать.

— И три миллиона, то есть три процента, вы взыщете в течение двух лет.

— Горизонты могут быть разные. Но в чем ущербность такого примера? Те из нас, которые сейчас находятся на стадии, как бы им увильнуть, — он щелкает пальцами, — тут же понимают, что они могут сами свой кредит купить за полтора процента.

— Кто?

— Плохие люди. Заемщики. Они могут так подумать, и это неправильный посыл. Человек, который сейчас сидит в танке и думает: «Ну-ка, пережду как-нибудь», — может задаться вопросом: «А что если я выкуплю собственный долг за полтора процента?»

— Я думала, это недоразумение, — вспоминает Елена Фролкина, — я денег в долг не брала. Мы вежливо поговорили. Потом поняла ошибку: я подтвердила, что давала маме небольшие деньги на очередной взнос. Думала, что инцидент исчерпан, а из банка начали звонить как по расписанию — раз в три дня. Потом каждый день с девяти утра и до десяти вечера. Потом пришли домой. Я как раз с прогулки с пятилетней дочкой шла.

Хрупкая, похожая на подростка, Елена Фролкина две недели назад выиграла суд у новосибирского филиала банка «Русский стандарт», который почти год принуждал ее рассчитываться за долги матери.

Мать брала кредит на ремонт квартиры, а выйдя на пенсию, не справилась с выплатами: ей надо было бы просто уменьшить платеж и пересчитать кредит на более долгий срок. Но вместо этого из банка стали звонить дочери, Елене.

— В телефонных разговорах, — рассказывает Елена, — они все говорили про «родную кровь» и «безопасность ребенка». А при встрече так и сказали, что о безопасности девочки будет поздно думать, когда «мы продадим долг коллекторам-чеченцам».

Угрозы подействовали: мать и дочь по очереди выискивали хоть какие-то деньги. Когда Елена внесла на банковский счет матери десять тысяч, услышала: «Где остальное?» Коллекторы встречали ее то возле дома, то рядом с работой. Она входила в подъезд, только если никого не было рядом. Однажды, поднявшись на свой этаж, Елена заметила двух спешащих мужчин. Захлопнула решетчатую железную дверь, но один успел схватить ее за рукав. «Да ты просунь руку через решетку, — сказал он, — я тебе ее все равно отрежу!» Все это видели соседи сверху, они вызывали скорую и вместе с врачами выступили свидетелями на суде.

— Я бы не подала иск в суд, — говорит Елена Фролкина, — но когда меня после очередного визита из банка «Русский стандарт» увезли в реанимацию, я поняла — это конец. Или банк доведет меня до могилы, или я его — до суда.

Адвокаты посоветовали Елене подавать иск на полмиллиона рублей.

— Вроде все ясно, — рассуждает она, — я кредита не брала, но мне причинили боль, нанесли моральный ущерб, я попала в больницу, у меня есть свидетели. А Центральный районный суд Новосибирска удовлетворил иск частично, на 30 тысяч рублей. Что такое 30 тысяч для банка? Да они на суде мне в лицо смеялись!

Банк «Русский стандарт» подал апелляцию на решение суда в Новосибирский областной суд. Областной суд оставил решение районного суда в силе.

Законодательное регулирование коллекторской деятельности, конечно, необходимо. Но проблема шире: большинство случаев насилия, связанного с просроченными долгами, и сейчас вопиюще незаконно, и тем не менее простой заемщик практически не защищен ни от агрессивной рекламы высокопроцентных кредитов, ни от рэкетиров под маской представителей кредиторов.

Проблема в том, что и судебная, и правоохранительная системы, безусловно, на стороне тех, кто сильнее. Это классовая борьба недопустимыми методами. И если государство не вынудит все элементы системы защищать законные интересы простых людей, даже если сами они ведут себя глупо, беря безнадежные кредиты, то можно ожидать, что обратная волна протеста пойдет не только на коллекторов, но и на кредиторов, и государство в целом.

____________________________________________